Осторожно, вузы закрываются.

Подробности

Опубликовано 03.03.2015 02:06

Просмотров: 1512

В концепции развития образования аписано, что до 2020 года должны быть закрыты 80 процентов филиалов и до 40 процентов вузов. Уже сейчас 36 вузам запретили принимать студентов, а у 24 вузов и филиалов были приостановлены лицензии, то есть права на образовательную деятельность.

В ходе проверки 508 вузов было выявлено 736 нарушений.

Проверка вузов действительно назрела. В январе Госдума должна принять законопроект, точнее, поправки к закону об образовании, которые облегчат отзыв аккредитаций и лицензий. Сейчас Рособрнадзор может только приостановить действие лицензии, а для ее отзыва требуется судебное решение.

Не слишком ли круто? На фоне реформы здравоохранения закрытие вузов выглядит как еще один непопулярный шаг государства, наступающего на права граждан. Но вдумаемся в цифры. У нас постоянно увеличивается количество университетов. Даже при значительном сокращении числа абитуриентов. Например, за последние 3 года число выпускников 11-х классов уменьшилось с 786 до 710 тысяч человек. А число вузов увеличилось с 1046 до 1115. Причем увеличение произошло именно в секторе государственных — на 80 вузов стало больше (при этом число частных сократилось). И финансирование вузов тоже постоянно увеличивается. И средняя зарплата профессоров и преподавателей растет. В 2013 году она составляла 30,7 тысячи рублей в месяц, в 1-м полугодии 2014-го — 45 тысяч рублей, а к 2018 году ее доведут до 200 процентов от средней зарплаты по региону.

Бесконечное высшее.

В России незаметно, исподволь возникло массовое высшее образование. Началось это летом 2007-го, когда Госдума приняла закон, утвердивший в России обязательное полное среднее образование. То есть школы должны учить детей до 18 лет. По Конституции у нас было обязательное обучение до 15 лет.

Разработчики закона 2007 года говорили, что это нужно для повышения образовательного уровня молодежи, а также для снижения количества правонарушений — пусть уж лучше подростки в школе сидят, чем по улице болтаются. Многие эксперты возражали: не все дети способны усвоить программу старшей школы, а тем более учиться в вузе.

Но закон был принят. Кстати, тот же закон практически ликвидировал "второгодничество". Теперь неуспевающих детей стали переводить с "двойками" в следующий класс. И школа вынуждена тащить до ЕГЭ и тех, кто не понимает математики, химии, физики и не в ладах с русским языком.

Закон 2007 года спровоцировал взрывной рост количества студентов. В 2006 году, по данным сайта "Статистика российского образования", в вузах насчитывалось 4,1 млн студентов. В 2014 году их стало 6 млн, том числе в государственных вузах — около 5,1 млн человек.

Тенденция последних 2 лет — увеличение количества мест в магистратурах. Оно и понятно: ведь подошла основная волна бакалавров, которые стали студентами, несмотря на слабые знания. Куда их девать? В магистратуру! В 2014 году было 62 тысячи бюджетных мест в магистратурах. В 2015 году, по текущим планам Минобразования, их станет в два раза больше — около 120 тысяч. Уже говорят о том, что магистратура становится второй ступенью массового высшего образования. А вслед за этим надо ожидать столь же массового наплыва желающих поступить в аспирантуру и защищать диссертации. В 2014 году у нас было 2078 аспирантов, а в новом году их число увеличится на 15 процентов. И аспирантура уже становится третьей ступенью "массового высшего".

Система высшего образования превратилась в "камеру хранения": она забирает основную массу молодежи в 18 лет и держит их до 25-27 лет. А поскольку у нас в большинстве вузов обучение в основном теоретическое (причем на высоком уровне, и это без иронии), то ни бакалавры, ни магистры, а тем более кандидаты наук к работе на производстве не готовы.

Понятно, почему у нас 6 лет назад начала рушиться система среднего профессионального обучения: подавляющая часть детей направилась в вузы. По данным Росстата, с 2009 по 2013 год число учащихся в колледжах и техникумах на всех формах обучения (очное, вечернее, заочное) сократилось на 600 тысяч человек — с 3,1 до 2,5 млн. Эти цифры — в целом по системе, в которой обучаются люди разных возрастов. Если говорить о выпускниках школ 2014 года, то из 710 тысяч только 92 тысячи пошли в колледжи.

В 2013 году Российская Федерация по числу обладателей дипломов о высшем образовании находилась на первом месте среди стран ОЭСР (РФ участвует в этих опросах): 53 процента населения в возрасте от 25 до 64 лет. В среднем по странам ОЭСР этот показатель составляет 31 процент. Мы далеко оторвались от занимающих второе и третье места Канады и Японии. Нас не догонят!

Но если мы такие образованные, почему тогда у нас производительность труда в четыре раза ниже, чем в развитых странах? Почему, когда мир переходит к шестому экономическому укладу, мы никак не выберемся из четвертого? Почему, когда другие экономики все-таки выходят из кризиса, наша вступает в полосу затяжной рецессии? И что будет с молодыми людьми, имеющими на руках университетские дипломы, но не сумевшими найти работу? А экономисты прогнозируют значительный рост безработицы уже в нынешнем, 2015 году.

Сколько нужно "белых воротничков"?

Не первый год государство борется с засильем экономистов и юристов, добавляя бюджетные места на инженерных направлениях. Но Татьяна Клячко, директор Центра экономики непрерывного образования Института прикладных экономических исследований РАНХиГС, считает, что у нас нет дефицита инженеров, а есть дефицит хороших рабочих мест. "В 2013-2014 годах наш центр проводил исследование по приоритетным для государства направлениям подготовки кадров — нанотехнологии, энергетика, авиационные и космические системы, ИКТ,— говорит Татьяна Львовна.— Например, в 2012 году по специальности "Авиационная и ракетно-космическая техника" вузы окончили 26 тысяч человек. И 84 процента из них устроились на работу по профессии. А те, кто не устроился на работу, отмечают либо низкую заработную плату, либо плохие условия труда". По словам Татьяны Клячко, вряд ли мы создадим к 2020 году 25 млн высокотехнологичных рабочих мест. Хорошо, если получится хотя бы 10-15 млн.

Предприятиям реального сектора экономики нужны не столько управленцы — "белые воротнички", сколько "синие" — инженеры, мастера и квалифицированные рабочие. Именно они составляют основу современной экономики. И трудно найти предприятие, на котором инженеров было бы больше, чем рабочих.

Александр Кастравец, глава дирекции по связям с общественностью "Объединенной металлургической компании" (ОМК), говорит, что из 30 тысяч работников компании рабочие составляют 73 процента, специалисты — 18, руководители — 8 и прочие служащие — 1 процент. 28 процентов работников имеют высшее образование. "Современное оборудование на наших заводах требует глубоких знаний и высокой квалификации рабочих,— отмечает Александр Кастравец.— Дефицит таких кадров — это сегодня проблема N 1 для многих промышленных предприятий". ОМК поддерживает училище, техникум и два филиала вузов в Выксе, где сосредоточены основные активы ОМК. И тратит на это ежегодно от 40 до 80 млн рублей.

Не всякое предприятие, даже крупное, может создать при себе учебный центр. Тем сложнее ему найти нужных специалистов. Надежда Шуклина, заместитель генерального директора по капитальному строительству и реконструкции компании "ТЭСС", говорит об остром дефиците квалифицированных рабочих и мастеров. Вообще на этом предприятии, занимающемся строительством и обслуживанием энергетических объектов, более половины должностей должны занимать рабочие 5-6-го разрядов — монтажники, электромонтеры, наладчики, сварщики и другие. Дефицит кадров — примерно 50 инженеров и 150 рабочих. Для обучения используют учебный центр заказчика, но как только удается вырастить своего рабочего, его тут же переманивают к себе "Газпром" или ЛУКОЙЛ. Надежда Шуклина сетует: "Специалисты, зная, что их мало, не хотят заключать долгосрочные контракты, предпочитают работать одновременно на нескольких объектах. А поскольку они официально не оформлены, то и ответственности за технику безопасности и качество работ не несут".

Вредные фантазии.

Сегодня в большинстве развитых стран принято обязательное образование детей до 15-16 лет (так называемое основное). А дальше предлагаются разные пути и способы развития способностей. Причем нередко число студентов вузов регулируется в соответствии с потребностями рынка труда.

В разных странах, по данным ОЭСР, доля студентов в возрастной когорте (то есть в группе возрастов от 18 до 25 лет) различна. В Германии она сокращается: в 2006 году 51 процент молодых людей обучались в вузах, в 2013-м — 48. В Великобритании доля студентов вузов в те же годы снизилась с 64 до 59 процентов. Во Франции — с 62 до 56 процентов. Великобритания, Франция и Германия — страны "новой индустриализации", которая требует развитого среднего профессионального образования, то есть подготовки людей, которые хорошо работают руками и думают головой. А в России доля студентов в возрастной когорте выросла с 59 процентов в 2006 году до 76 процентов в 2014-м.

В странах новой экономики созданы очень гибкие образовательные системы с акцентом на профессиональное обучение. То есть большинство детей должны сначала получить профессию, а потом те, кто сможет и пожелает, поступают в вуз. При этом модерирование потоков: эти дети учатся по более простой программе и получают профессиональные навыки, а эти, показавшие высокие результаты и по более сложной программе, скорее всего пойдут в вузы,— происходит несколько раз за время учебы и на разных ее этапах. Неудивительно, что школьное обучение оказывается более длительным, чем у нас, — 12 или 13 лет. Здесь важно и отношение общества к этой селекции. То, что ребенок пошел в профессию, не становится для него приговором: тупой, бездарь. Общество ориентировано на воспроизводство среднего класса, а не на поддержку непомерных амбиций, видя в этом залог устойчивости — и социальной, и психологической. Может, поэтому там просто нет репетиторства, без которого у нас ни школу не окончить, ни в институт не поступить. Тянуть ребенка, натаскивать его, чтобы он обязательно попал в вуз, считается вредным для него самого. Любой европеец подтвердит: на вопрос "кем ты хочешь быть?" почти все дети дают самые приземленные ответы: продавец, шофер, косметолог... Желание стать микробиологом или архитектором даже в подростковой среде воспринимается как завиральные фантазии. Если речь идет, конечно, не об элитной школе.

Наши же дети за 10 лет (11-летка — фактически растянутая программа 10 лет) едва успевают освоить теоретические основы наук, необходимые для обучения в вузе. И справляются с учебным материалом далеко не все. Поэтому проходной балл ЕГЭ постоянно снижается: в 2014 году вузы принимали абитуриентов с 24 баллами по математике. Об этом "Огонек" уже писал не раз (N 43 и N 47 за 2014 год). Но если ребенок окончил 11 классов и не получил профессию, то куда же ему идти, кроме как в университет? В общем, история с фонвизинскими недорослями, увы, повторяется.

И еще несколько цифр для сравнения. В США — 160 университетов (при 3500 колледжах). В Германии — около 100 и 170 Fachhochschule. Во Франции 85 университетов, около 20 Les Grandes Ecoles и 2600 лицеев. При этом само обучение имеет множество уровней и модулей. Например, в университетах Франции 5 уровней — два на первом высшем, два на втором высшем и один — докторантура. Во Франции 12 вузовских дипломов разного уровня. И после каждого студент может выбирать, идти ему работать или продолжать образование. В Германии срок обучения в вузе не ограничен: там учат студента до тех пор, пока из него не получится классный специалист.